Руоките-Йонссон пошла несколько дальше предшественника и начала искать демонстрации "мягкой силы", провокации и пропаганду в творчестве незападных авторов. Первым был "разоблачен" белорусский балет "Витовт", пишет журналист Игорь Черников для BaltNews.lt.
"Герои балета, персонажи древних летописей, — мужественный и мудрый князь Витовт, хитроумный, проницательный и жестокий Ягайло, хрупкая, нежная и сильная Анна, благородная и величественная Ядвига, героический и верный белорусский народ — оживают на сцене, представив зрителям захватывающую историю белорусской старины. В ее сюжете переплелись борьба за власть и любовь, пленения и побеги, убийства и коронации, лютая вражда и соглашения о мире. Но самое важное в этой истории — великая и всепобеждающая любовь и верность главного героя, князя Витовта, своей земле и своему народу", — говорится в описании спектакля.
Что провокационного и пропагандистского в музыке и либретто белорусских авторов нашло руководство литовского Министерства культуры? Ответ ищем с помощью музыкального критика с Украины Елены Корецкой. Елена Владиславовна несколько дней гостила в Литве, и грех было не воспользоваться случаем и поговорить.
— Госпожа Корецкая, главная претензия министра Лианы Руоките-Йонссон к "Витовту" звучит так: балет не отражает исторические факты. Разве художественное произведение должно быть зеркалом, как летописи?
— Нет сомнений, что автор либретто имеет право на вымысел. Наиболее убедительным и ярким аргументом в пользу этого утверждения является творчество французского режиссера Мориса Бежара. Он создал более 200 балетных постановок. В сюжетную канву своих спектаклей вводил немало узнаваемых исторических героев: Мольера и Людовика XIV, Людовика XVI и Марию-Антуанетту, императрицу Сисси, Ницше и Вагнера. Француз вместе со зрителями мысленно странствовал в другие эпохи и другие страны с присущей им культурой. Его нещадно критиковали, называя мистификатором, скандалистом и парадоксалистом. Однако оппонентам и в голову не могло прийти назвать Бежара провокатором или пропагандистом.
— Откровенно говоря, мы не слишком сильны в истории музыки. Бежар — единственный пример?
— Что вы! Георг Гендель написал исторические оперы "Юлий Цезарь" и "Тамерлан", на сюжеты из античной мифологии создал "Ариадну", а на основе средневекового рыцарского эпоса — оперу "Орландо". Но было бы наивно изучать историю далеких веков по произведениям Генделя.
Уместно вспомнить чеха Антонина Дворжака и его романтического "Димитрия". Эта опера основывается на пьесе Фердинанда Миковца "Димитр Иванович", которая, в свою очередь, базируется на пьесе Demetrius Фридриха Шиллера. Само собой разумеется, что творение Дворжака имеет мало общего с российской историей времен великой Смуты, царевича Димитрия, Бориса Годунова, князя Шуйского и других исторических личностей. Хотя бы потому, что Шиллер и Миковец привнесли в нее свои сюжетные линии.
В XIX веке композиторы часто обращались к историческим и легендарным сюжетам. Например, Михаилом Глинкой создана историко-трагедийная опера "Жизнь за царя". Она больше известна под названием "Иван Сусанин". К историческим относятся произведения Рубинштейна "Куликовская битва", Мусоргского "Борис Годунов" и "Хованщина", Бородина "Князь Игорь", "Псковитянка" Римского-Корсакова. Чайковский был автором исторических опер "Опричник" и "Мазепа". Обе посвящены драматическим событиям из славянской истории. А в опере "Орлеанская дева" Петр Ильич обратился к истории Франции и создал образ ее национальной героини Жанны д'Арк.
Близкий Литве Станислав Монюшко написал оперу "Галька" — это тоже вымышленный образ, наложенный на исторический контекст. И тоже не доподлинно отражает историю Речи Посполитой. Оперу основоположника польской школы, по аналогии с балетом "Витовт", можно перекрестить в "мягкую силу", провокацию или пропаганду, если помнить польско-литовские отношения на рубеже XVII и XVIII веков. Национальные оперы "Гражина" и "Радвила Перкунас" композитора Карнавичюса, балет "Юрате и Каститис" Груодиса — тоже фантазии на историческую тему. Как и опера "Пиленай" Кловы.
Резюмируя, хочу сказать: если министру культуры Литвы нужна подлинная история князя Витовта, пусть обратится в библиотеку. А сцену нужно оставить людям, воспринимающим ее как театральный подмосток с его условностями.
— Как вы думаете, что именно хотела увидеть глава Минкультуры в белорусском балете?
— Не знаю точно, но нетрудно предположить: увидеть отражение официального взгляда Вильнюса на князя и его время. Но давайте зададимся вопросом: был ли Витовт литовцем по крови? Маловероятно, нет точных свидетельств, а дошедшие до наших дней артефакты можно интерпретировать как угодно. Например, мой хороший знакомый Павел Латушко, бывший министр культуры Беларуси, считает, что Витовт был литвином. То есть белорусом. Полиэтнический состав его державы тогда отражался даже в ее названии — Великое княжество Литовское и Русское, да и официальным языком княжества считался русский. Но не московский язык, а старобелорусский или староукраинский.
Супругу Витовта в Литве называют Оной, на местный манер. На самом деле она была Анной Смоленской. Именно Анна вызволила Витовта из Кревского замка. Иначе его ждала бы судьба отца, Кейстута, которого то ли зарезали, то ли отравили. Хитрый, бесчестный и жестокий Ягайло убивал родственников одного за другим.
Если рисовать генеалогическое древо, то Витовт — сын Кейстута и языческой жрицы Бируте. Два княжеских сына были отравлены. Дочь Софья — плод любви Витовта и Анны Смоленской. Софья Витовтовна стала московской княгиней, женой князя Василия, который приходился Дмитрию Донскому сыном. Василий Темный — сын Софьи. Иван III — внук. Иван IV Грозный — правнук Софьи Витовтовны. То есть праправнук князя Витовта.
Но, насколько мне известно, об этих исторических фактах в Литве говорят шепотом. Вильнюс всеми силами стремится сохранить монопольное право на историю Великого княжества Литовского. Но очевидно, что Литва — это не прямая и единственная наследница ВКЛ. Так же, как Италия не наследница Римской империи.
— То есть Минкультуры Литвы дало в нашем случае политическую оценку художественному произведению?
— Только политическую и, очевидно, конъюнктурную. Вашему министру лично выгодно изображать работу белорусов "мягкой силой" еще и потому, что нет альтернативного качественного литовского продукта. Давайте мысленно возвратимся в первые месяцы после развала СССР. В Литве, как и во всех бывших союзных республиках, громко говорили о буйствовавшей советской цензуре, о желании Москвы запретить все прогрессивное, о вынужденной творческой эмиграции и работе в стол. А на деле оказалось, что ящики столов пусты. Прошло уже 30 лет, но ничего выдающегося на национальной сцене не появилось. Отсюда зависть к более талантливым и удачливым.
Я в свое время встречалась с литовским поэтом, советским диссидентом Томасом Венцловой и совершенно с ним согласна: нет спектаклей, но есть кривляние. Нет живописи, но есть инсталляции, понятные только авторам. Стихов много, но для кого они написаны? Лучше, на мой взгляд, о сегодняшнем состоянии литовской культуры не скажешь.
— Тем не менее правительственные чиновники считают, что лучше остальных разбираются в большом искусстве и на свой лад цензурируют концертные афиши.
— Это от невежества. Будем надеяться, что явление носит временный характер. Но ситуация в целом трагична. Литва считает, что продолжает испытывать культурное давление с востока, и стремится запретить любые формы культурного сотрудничества. Даже всемирно известный дирижер Валерий Гергиев здесь был ошельмован. Его обвинили в идеологической диверсии. В том, что концертировал в канун какого-то важного литовского государственного праздника, а сам поддерживает президента России и аплодирует возвращению Крыма. Это глупое, абсурдное обвинение. Думаю, после такого демарша литовский зритель очень долго не встретит Гергиева.
Я вижу со стороны, что Литва находится в цепких объятиях исторических обид и антисоветских фобий. Но это большая ошибка — весь советский период рассматривать как оккупацию. Было всякое, но именно в тот период Литва обрела нынешние границы, что является неоспоримым фактом. И литовская культура расцвела, достаточно вспомнить фамилии ее ярких представителей.