Четвертого сентября во Владивостоке завершился первый за последние два года Восточный экономический форум. На его полях прозвучало множество заявлений, оговорены различные задачи и проблемы, публику познакомили с перспективными проектами, масштаб некоторых, без малейшего сомнения, в случае их реализации перекроит карту геополитического влияния и трансграничные финансовые потоки, пишет в материале РИА Новости Сергей Савчук.
Особняком тут стоит выступление президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева, который в режиме телемоста обратился ко всем участникам форума и конкретно к Владимиру Путину, обозначив, что "Казахстану нужна атомная электростанция и пришло время предметно рассмотреть вопрос создания АЭС".
Если кого-то и удивила подобная позиция нашего южного соседа, то исключительно в связи с тем, почему Нур-Султан тянул со строительством так долго. Впрочем, ответ на этот вопрос лежит на поверхности, но не будем забегать вперед.
Начиная разговор о взаимоотношениях казахов с мирным атомом, первым делом, конечно, нужно упомянуть ключевой факт.
Казахстан — главный мировой производитель топливного урана. По данным World Nuclear Association, здесь ежегодно добывается более двадцати тонн радиоактивного металла. Это составляет ни много ни мало 42 процента мирового рынка, и ближайшие конкуренты в этом вопросе — Канада и Австралия (13 и 12 процентов производства соответственно) — безнадежно отстают. Совершенно естественно, что с подобными богатствами Казахстан был обречен стать атомным центром еще в Советском Союзе.
Именно в Казахской ССР после обнаружения богатейших залежей урановой руды на берегу Иртыша был создан город Курчатов, в непосредственной близости от которого развернули Семипалатинский ядерный полигон, где проводились все ключевые испытания советской ядерной программы, включая взрывы первой атомной и первой термоядерной бомб. С распадом Советского Союза Казахстан оказался предоставлен сам себе, но в наследство ему остался весьма мощный сектор энергетики, рассчитанный на обеспечение электричеством всего Среднеазиатского региона.
Отметим, что разговоры о необходимости строительства новой атомной электростанции периодически возникали в национальном медийном и политическом пространстве. Первая волна активизации наблюдалась в начале нулевых после закрытия единственного атомного энергокомбината в Мангышлаке (ныне Мангистау). Работавший там и обеспечивавший прилегающие территории реактор на быстрых нейтронах БН-350 был остановлен в 1999 году, и с тех пор электричество и горячую воду населению поставляют три тепловые станции, работающие на сухом газе.
Однако казахстанские власти со строительством полноценной станции поспешали не торопясь. В 2019 году, имея на руках успешный профильный опыт в Белоруссии, Владимир Путин напрямую предложил казахской стороне услуги корпорации "Росатом". Подразумевалось, что Россия построит атомную электростанцию в районе городка Улькен, что на берегу озера Балхаш. На эту новость мгновенно возбудились всевозможные природоохранные организации и экоактивисты, по Казахстану прошла волна протестов — и проект вновь положили под сукно. Потенциально в качестве площадки для строительства рассматривался уже упомянутый Семипалатинский ядерный полигон, на территории которого находится достаточный источник воды — озеро, созданное посредством ядерного взрыва. Но и этой идее не суждено было стать реальностью.
Чтобы понять, что же изменилось на день сегодняшний и почему Нур-Султан резко передумал, вооружимся картой и базовыми цифрами.
В результате развала СССР Казахстану, стране с населением всего 16,4 миллиона человек, достался мощный генерирующий сектор экономики, способный полностью обеспечить нужды республики, добывающей широчайший спектр рудных полезных ископаемых — цинк, хром, золото, медь, молибден, алюминий, железо — и обладающей развитой сталелитейной промышленностью. Сегодня на вооружении Казахстана стоят 155 электростанций установленной мощностью 22,9 гигаватта (19,3 гигаватта фактической), все они производят 97,5 тераватт-часа электроэнергии в год. Этого объема на текущий момент достаточно не только для обеспечения внутренней потребности, но и для экспорта. Ежегодно Казахстан продает за рубеж, в том числе в приграничные районы России, около пяти гигаватт электричества.
Однако ситуация не столь уж безоблачна — и руководству страны это прекрасно известно.
Дело в том, что объекты генерации Казахстана стремительно стареют. Более 65 процентов электростанций имеют возраст свыше двадцати лет, а оставшаяся треть отпраздновала минимум тридцатилетний юбилей. Правительство собирается в ближайшие пять лет провести глубокую модернизацию угольной ТЭС в Улькене и третьего энергоблока ГРЭС-2 в Экибастузе. Также Нур-Султан выделил 308 миллионов долларов на переоборудование угольной станции в Карабатане, подрядчиком работ выступила южнокорейская Doosan Heavy Industries.
Но этого мало.
Еще одна проблема заключается в том, что энергетика Казахстана критически зависит от угля. На его базе производится более 70 процентов всей электроэнергии, еще 12 процентов выработки дают гидроэлектростанции. Советские энергетики слыхом не слыхивали про модную сегодня декарбонизацию и проектировали местную энергосеть, исходя из имеющихся на месте видов топлива. Именно поэтому ставка и была сделана на уголь, запасы которого в казахских степях весьма внушительные. Современная же повестка требует от стран, именующих себя прогрессивными, отказаться от добычи и сжигания угля, что загоняет их в тупиковую ситуацию.
Однако, думается, внезапно проснувшийся интерес Нур-Султана к российскому атому обусловлен не только заботой о собственных гражданах, но и холодным экономическим расчетом.
Если на карту Казахстана наложить схему магистральных ЛЭП, выяснится интересное.
Со стороны России в Казахстан заходит целых семь энергомостов, и примечательно здесь то, что все они идут строго с севера на юг. Например, из Оренбурга в Казахстан идет линия, которая проходит через Западно-Казахстанскую, Атыраускую и заканчивается в Мангистауской области. Аналогичные мосты перекинуты в Актюбинскую, Костанайскую, Северо-Казахстанскую и Павлодарскую области. Три последних клином сходятся в единый энергоузел в Карагандинской области, чтобы дальше мощной магистралью устремиться на юг — точно к городу Шымкенту, неподалеку от которого причудливыми зигзагами изгибаются границы Узбекистана, Киргизии и Таджикистана.
Советский центр выстроил подобную схему неспроста. Три упомянутые азиатские республики испытывают постоянный энергетический голод. Связано это со сложностями рельефа. Киргизия и Таджикистан — страны горные, и свои нужды они обеспечивают, эксплуатируя гидроэлектростанции на горных реках. Это очень удобно в зимне-осенний период таяния снегов, но порождает немалые проблемы долгим и жарким азиатским летом. Именно через Казахстан как через транзитную зону и осуществлялись массовые перетоки, зажигавшие там лампочки в окнах домов.
Сегодня уже совершенно точно известно, что в Узбекистане в ближайшие годы будет построена первая в истории АЭС, это позволит Ташкенту войти в элитный мировой клуб атомных держав. Не стоит забывать и про успешно реализованный — невзирая на дикое противодействие Польши и Прибалтики — проект АЭС в белорусском Островце. А еще Казахстан не может не знать, что Узбекистан уже ведет переговоры с Афганистаном о наращивании экспорта электроэнергии минимум вдвое и развивает другие проекты — например, "Пешаварский коридор", по которому сквозь Афганистан должна пройти железнодорожная трасса до пакистанского Пешавара. И строительство, и дальнейшая работа транспортного объекта такого масштаба потребует громадного расхода энергии, и тот, кто будет ее поставлять, очень хорошо заработает.
Казахстан, имеющий на руках готовую транзитную магистраль электроэнергии, не может позволить себе опоздать к переделу местного рынка. Ведь за афганским горизонтом хорошо просматривается двухсотмиллионный Пакистан и полуторамиллиардная Индия, которым тоже очень нужны свободные киловатт-часы.
Осталось только договориться с Россией.