В Литве сверхболезненно, но бездоказательно отреагировали на заявления Владимира Путина о соучастии Польши в развязывании Второй мировой войны и преследованиях евреев. Нетрудно догадаться, почему. Во-первых, тогдашняя столица Каунас был в очень большой степени прогерманской столицей. Во-вторых, Холокост – исключительно позорная тема для литовцев. Официальному Вильнюсу совершенно не нужно, чтобы в России всплыли связанные с Литвой неудобные архивные документы, как это случилось в отношении Варшавы, пишет Игорь Черников в материале Baltnews.lt.
"Очевидно, что правящую верхушку прибалтийской республики перепугало объявленное президентом России контрнаступление на "историческом фронте": для такой страны, как Литва, целиком и полностью построенной на исторических фальсификациях, невыносима мысль, что ее фундаментальные мифы начнут пересматривать", – очень точно отметили журналисты сетевого издания RuBaltiс.ru. Защищаясь нападением, президент Гитанас Науседа мгновенно заявил, что "Россия в последнее время всеми силами пытается переписать историю". Правда, известный в Европе знаток редких книг постеснялся сказать громко и сделал это в социальной сети Facebook.
Сегодня мы не планируем рассматривать ситуацию на уровне президентов и МИД. Прогуляемся этажами ниже. Здесь реакция на архивные документы иной раз даже комична. Например, депутаты Европейского парламента от Литвы, консерваторы Раса Юкнявичене, Андрюс Кубилюс и либерал Пятрас Ауштрявичюс обижены на президента России за его критику в адрес Польши. Но не в том смысле обижены, что Владимир Путин атакует Варшаву, а в том, что он обошел вниманием литовских депутатов ЕП:
"При чем здесь поляки? Ведь именно мы, литовцы, являлись инициаторами резолюции Европейского парламента, реакцией на которую стало обнародование документов из российских архивов!" – несколько дней возмущалась Юкнявичене. Нетрудно представить, как больно бывает, когда тебя обходят вниманием сильные и влиятельные мира сего.
В этом смысле обиженным оказался и почетный председатель партии консерваторов Витаутас Ландсбергис. Две недели терпел молчал, а затем прорвало. Его комментарий для Delfi иначе как русофобской песней назвать трудно. В свойственной для себя манере старого сказочника Ландсбергис без каких-либо отсылов к фактам объяснил, для чего "профессор Путин из волшебной страны Советии взялся для своих студентов переписывать историю":
"Только для того, чтобы лекция быстрее стала частью художественной литературы".
Разумеется, сказочник не забыл упомянуть и о том, что "Кремль в долгосрочной перспективе добивается распада Евросоюза и НАТО, а всякого рода местные антипатриоты льют воду на разрушительную российскую мельницу".
Что так не понравилось литовским элитам в исторических фактах, приведенных в декабре президентом России Владимиром Путиным? Ответ пробуем найти с помощью книгоиздателя Сергей Резника, много раз в своей работе обращавшегося к темам, связанным с предвоенными событиями.
– Сергей Трофимович, разве глава российского государства был неправ, когда подчеркивал, что "Польша сама поучаствовала в разделе Чехословакии"?
– Это общеизвестный исторический факт. Гитлер 20 сентября 1938 года заявляет польскому послу в Германии Юзефу Липскому, что в случае войны Польши с Чехословакией из-за Тешинской области Третий рейх встанет на сторону Польши. Варшаву не остановило даже заявление Москвы от 23 сентября о том, что, если польские войска вступят на территорию Чехословакии, СССР денонсирует договор 1932 года о ненападении.
Увеличение территории всегда дает результат и указывает на возрастание политической мощи государства. Но увеличение государственной территории Польши за счет Тешинской Силезии осенью 1938 года дало негативный результат. Оно поссорило Варшаву одновременно и почти равноценно и с Россией, и с Германией. С Москвой – потому что поляки отказались пропустить части Красной армии, которые могли бы прийти на помощь Праге. А с Берлином – потому что польское правительство захватило городок Богумин. По убеждениям Гитлера, это было уже вторжением на германскую территорию.
Официальная Варшава вела себя исключительно вызывающе. Не известно с чего, но руководство Польши вдруг решило, что без его участия невозможно ни одно решение на континенте. Глава МИД, полковник Юзеф Бек напрочь забыл формулу покойного Маршала Юзефа Пилсудского о том, что "задача Польши – вступить в войну как можно позже".
- В чем, кроме Богумина, выражалась воинственная агрессивность Варшавы?
– Она умудрилась рассориться со всеми. Она вообразила себя настолько могущественной, что игнорировала просьбы посла Его Британского Высочества о встрече. У Польши разногласия с Венгрией и Румынией. Литве Юзеф Бек предъявил ультиматум, чтобы ее унизить, хотя именно в это время литовское правительство хотело примирения.
Мы вправе говорить, что политика МИД Польши чрезвычайно помогла Гитлеру. Свидетели событий, например, превосходный публицист Станислав Мацкевич, называют внешнюю политику Варшавы "шедевром антидипломатического поведения". Мацкевичу, который, к слову, наш земляк из Wilno, можно верить. Он вращался в кругу самых что ни на есть сливок польской элиты.
Он пишет в мемуарах: "Весь авантюризм Бека, столь вульгарный во время чешского кризиса, имеет целью допущение Польши в компанию, которая принимает решения на международном уровне". Но из этого стремления ничего путного не получается. Например, на совещание в Мюнхен Варшаву не пригласили. Кстати, ее присутствие или отсутствие ничего не решало. Невиллу Чемберлену и Эдуару Деладье удалось войну отсрочить, но Англия и Франция избежать ее не могли.
– Давайте остановимся на дате 4 января 1939 года.
– В этот день в резиденции Берхтесгаден Адольф Гитлер принял руководителя польского внешнеполитического ведомства. Фюрер уже подогрет антипольскими настроениями фон Риббентропа и вполне созрел для перехода от позиции привлечения Польши на свою сторону к позиции агрессии против Польши. Германия выдвигает требования относительно Гданьска и автострады к нему с территории рейха. В обмен речь идет о договоре о дружбе сроком на 25 лет. Юзеф Бек отвечает "нет" на оба предложения.
Это был смертный приговор. В Европе каждый, кроме главы МИД Польши, понимал – первый удар Гитлера окажется смертельным.
Англия и СССР, державы с мощью более сильной, чем польская военная мощь, стремились увернуться от первого удара Германии. И надо сказать, не без успеха.
– Дело двигалось к закономерной развязке?
– Одна из самых трагичных страниц истории Польши – это гарантии независимости, полученные от Англии. Англичане не собирались их выполнять ни в момент объявления, ни когда-либо позже. Лондон подтолкнул Польшу к войне, пообещав поддержку деньгами и оружием. Узнав, что Варшава путается с Западом, Гитлер принял решение напасть на Польшу. 3 апреля 1939 года в германских вооруженных силах был введен план нападения Fall Weiss. Он стал началом конца польской государственности.
– Сегодня много говорят, что отмашкой к уничтожению Польши стал договор Молотова – Риббентропа от 23 августа того же года.
– Подготовить военную кампанию за неделю невозможно. Вот что рассказывает упомянутый нами польский патриот Станислав Мацкевич: "Мы знаем, какую политику в отношении войны с Германией применил Сталин и защитил свою родину от ужасных последствий. Война с Гитлером, начавшаяся с нападения Гитлера на Россию 22 июня 1941 года, для России тяжела. Но если бы Гитлер всеми своими свежими силами обрушился на Россию уже в 1939 году, она стала бы намного, намного тяжелее. И поэтому с российской точки зрения Сталин поступил правильно и патриотично, отложив нападение Гитлера путем переговоров с Гитлером".
– Если все так, отчего после заявлений президента РФ Варшава встала на дыбы? Польский МИД с обеспокоенностью и недоверием отмечает заявления представителей властей Российской Федерации относительно начала и хода Второй мировой войны, которые, по мнению чиновников варшавского ведомства, представляют собой ложную картину событий.
– Факты – упрямая вещь. МИД может говорить, что угодно, но для опровержений нужны аргументы. У Варшавы, судя по ее нервной реакции, ни фактов, ни аргументов нет.
И давайте не забывать – на протяжении веков единственной целью Польши было если не уничтожение, то ослабление России. Цель не изменилась. При этом современную польскую государственность сохранил так нелюбимый поляками Сталин, поскольку у Гитлера относительно государственности этого славянского народа не было совершенно никаких планов.
Чем Варшава отблагодарила страну, усилиями которой в середине ХХ века вновь появилась на картах? Оголтелой русофобией отблагодарила. И получила абсолютно достойный ответ российского лидера.
Все факты известны, но 70 лет не афишировались, поскольку Польская Народная Республика была политической, экономической и военной союзницей СССР. Во времена президента Бориса Ельцина тоже не принято было говорить подобное, ведь в России все перестраивалось под западные стандарты, в том числе – исторически толерантные.
Но времена, к счастью, меняются. По-видимому, для России настали дни, когда нужно расставлять точки над "I". Чутье подсказывает, что мы стали свидетелями только первого шага в избранном направлении.
– Но если Польша на законодательном уровне запретит российскую трактовку событий, поддержат ли ее, к примеру, в Литве?
– Я глубоко убежден, что любой запрет – это переход на язык вражды. Не по вине российской стороны прекратила работу польско-российская группа историков. Кстати, в Литве такая группа тоже развалилась и тоже не по инициативе россиян. То есть сознательное движение в тупик в странах Восточной Европы наметилось давно. Но не дало результатов. Младоевропейцам остается брать на вооружение запреты и начинать транслировать единственно правильную историческую точку зрения.
Но как это сделать в условиях, когда из архивов извлекаются документы?
