ВИЛЬНЮС, 7 янв — Sputnik, Лев Рыжков. В России стало трендом посвящать целый год какому-либо направлению культуры: год литературы (2015), год кино (2016).
Когда проводили год литературы, конечно, никто не ожидал чуда. Например, что вся страна оторвется от гаджетов и потянется за бумажной книгой. Или что писатели снова станут богатыми, уважаемыми людьми и получат ордера на участки в подмосковном литературном поселке Переделкино.
Нет! Ожидания были совсем крохотными: вдруг какой-нибудь ребенок откажется от покемонов и потянется к красивой книжке. Или вдруг какая-то система поддержания штанов для бедствующих писателей появится — например, в виде премий или грантов.
Год литературы отшумел и ушел, как всякий праздник оставив после себя кучу грязной посуды, окурки в цветочных горшках и сомнительный аромат запустения. В уходящем 2016 году литературу уже не чествовали. И как же ей, тем не менее, жилось?
Властители дум
Показателем состояния литературного процесса могут и должны быть ярмарки. В Москве их проводится в течение года несколько. Вот картинка с одной из них.
Первое, это, конечно, ассортимент. На двадцать книг — примерно одна новинка.
Самый большой ажиотаж — у стенда не самого маленького издательства, где происходит ликвидация нераспроданного за год тиража — по тридцать-пятьдесят рублей за книжку.
Далее — встречи с авторами. Вот автор научной фантастики, работающий в жанре стим-панк. Вокруг — человек сорок. Вот презентация мемуаров почтенного советского кинодеятеля — примерно двести пятьдесят человек. А вот серьезная писательница презентует новый роман, вышедший в толстом журнале — и десяти человек нет.
И вдруг в какой-то момент появляются целые табуны молодежи с палками для селфи, все в блеске пирсинга. На лицах — сплошь позитив!
И вот тут-то автор этих строк, признаться, и оказался порядком озадачен. Вроде бы, каких-то громких имен в списках презентаций не было. Может быть, у читающей молодежи появился какой-то властитель дум? И вот они, плоды предыдущего года литературы?
Протолкавшись и пролавировав между пирсингами и селфи-палками, я оказался в восторженной толпе, перед которой надувала губки вполне себе инстаграмного вида девица-красавица, рисовала сердечки в аляповатых книжечках, однотипно улыбалась для совместных фоток с поклонницами.
Властительница дум оказалась видеоблогершей, у которой вдруг как-то написалась книжка для крупного издательства. И вот сидит идолица молодежи: чирк — сердечко на книжке, чмок губками в камеру, поклонницы в восторге говорят: "Вау!". И так — долго, без перерыва.
Вот это чирк-чмок-вау может, пожалуй, являться самым показательным саундтреком существованию современной изящной словесности.
Баланс — залог наград?
Впрочем, есть еще литературные премии. Они — и показатель векторов развития, и компас читательского интереса, направляемый чуткими руками профессионалов. Что у нас на этом направлении?
В России две из трех самых престижных литературных премий — "Большую книгу" и "Национальный бестселлер" взял Леонид Юзефович с документальным романом "Зимняя дорога". Книга — хорошая, запоминающаяся. "Зимняя дорога" рассказывает о последней вспышке гражданской войны — противостоянии в Якутии 1923 года отряда белогвардейского генерала Пепеляева и красных, возглавляемых анархистом Стродом.
Да, книгу легко читать, она интересна и познавательна. Но заслуга текста перед сразу двумя авторитетными жюри, думается, в балансе. Автор — не за белых и не за красных. И Пепеляев, и Строд — по-своему симпатичны. И у того, и у другого есть недостатки и своя правда. И вот так вот позиция "ни вашим, ни нашим" и доказала, в принципе, свою выигрышность и политкорректность.
Юзефович претендовал и на третью крупную премию — "Русский Букер", но присудили ее Петру Алешковскому за роман "Крепость". В двух словах — это книга противостоянии археолога и бюрократии. Изложено обстоятельно, с красивостями, на шестистах страницах. Литературная общественность оказалась возмущена, стала разыскивать в тексте стилистические "косяки".
Но на наш взгляд, премия — и заслуженна, и уместна. Уважения достоин тот, кто это все хотя бы прочтет, а стократно — тот, кто написал. Толстые книги в эпоху торжествующих видеоблогеров следует ценить и лелеять.
Мировые тенденции
А что же с премиями мирового значения? Есть ли у них новые векторы развития литературного процесса?
Нобелевскую премию по литературе дали рок-певцу Бобу Дилану, который даже на секундочку писателем не является. Впрочем, у него есть один роман — "Тарантул", написанный методом "потока сознания" в разгар "психоделической революции" 1960-х годов.
Отзывы критиков были чудовищными. Одно предложение из "Тарантула" заняло в 2003 году первое место в рейтинге журнала "Spin" в номинации: "Самое невнятное предложение, написанное музыкантом". И кто бы мог предполагать, что в отношениях Дилана и литературы наступит такой вот хэппи-энд?
Букеровская премия досталась афроамериканцу Полу Битти за роман "Распродажа". Это едчайшая сатира на злободневную тему: взаимоотношения черных и белых американцев.
Герой романа пытается восстановить в своем квартале рабство. Возможно, что история смешная и интересная, но для постсоветского пространства — не самая актуальная. Хотя как знать — если бы какой-нибудь отечественный (в масштабе бывшего СССР) смельчак написал роман о возвращении крепостного права, могло бы получиться смешно.
Нет сюрпризов
Теперь о новинках года. Крупные российские писатели традиционно разродились предсказуемыми текстами. Новый роман выпустил Виктор Пелевин — "Лампа Мафусаила, или…". Все примерно о том же, что и раньше. Осторожная сатира на постсоветскую действительность с элементами пародии на "Обитель" Захара Прилепина.
Прилепин, в свою очередь, выпустил сборник рассказов и несколько публицистических книг. Людмила Улицкая умеренно громыхнула в начале года романом "Лестница Якоба" — все про тех же диссидентов и плохую советскую власть.
Выпускает книги из проекта "История Российского государства" Борис Акунин. Книги — большие, красивые, дорогие. Любопытно, что практически немедленно они переезжают из книжных магазинов на арбатские уцененные лотки. Хотя, посмотрим правде в глаза, туда очень скоро переезжает практически все.
Порадовал Алексей Иванов с документальным травелогом "Вилы" — экскурсией по местам пугачевского бунта и гигантской эпопеей "Тобол". Последняя — своего рода вестерн XVII века с обилием криминальных героев. Написана, судя по всему, давно, но выход придерживался. За это время по книге успели снять сериал с Сергеем Гармашем и Дмитрием Назаровым в главных ролях. Премьера состоится в 2017 году на одном из российских телеканалов.
Теперь об "импортных" авторах. Джоан Роулинг разочаровалась в написании детективов, вспомнила любимого миллионами героя и выпустила пьесу "Гарри Поттер и проклятое дитя". В ночь российской премьеры где-то даже были очереди.
Это, как и премьера блокбастера "Фантастические твари" — впечатляющий камбэк. Напомним, что до недавних пор Джоан Роулинг искала себя в написании криминальных романов под псевдонимом Роберт Гэлбрейт, но читательскую любовь в этом амплуа не особенно снискала.
Стивен Кинг производит впечатление обезумевшего текст-процессора и в год выдает на-гора даже не одну, а две-три книги. Свежайшее поступление от короля ужасов — завершение криминальной трилогии о "мистере Мерседесе" "Пост сдал".
Стало очевидно, что Кинг, как и его коллега Роулинг, в детективах все-таки не силен. А вот пугать и мистифицировать — умеет со всем удовольствием. Как детектив текст — полный швах, а как страшилка — вполне себе годен.
Из серьезных произведений на русскоязычном книжном рынке появились два романа молодой, но очень много обещающей американской писательницы Мариши Пессл "Ночное кино" и "Некоторые вопросы теории катастроф". Пессл — барышня юная, но очень хорошо разбирается в кино и классической литературе. Это в эпоху торжествующих видеоблогеров — подкупает.
Издали прошлогоднего лауреата Букера Марлона Джеймса "Краткая история семи убийств" — небезынтересная гангстерская сага из ямайской жизни.
Перед самым новым годом появилась огромнейшая книжища "Маленькая жизнь" американской писательницы Ханьи Анагихары. Интеллектуальная общественность сравнивает "Маленькую жизнь" с романом "Щегол" Донны Тартт. То есть в меру интеллектуальных размышлений, в меру криминала и соленые словечки, обеспечивающие изданию рейтинг "18+". Впрочем, в книгоиздании этот рейтинг покупателей привлекает.
Праздник кончился
Подведем итоги. Прошедший год в сфере литературы напоминал развеселый капустник в хосписе. Вот отыграли гармонисты, отшутил конферансье, раздали сувенирчики. И все — праздник ушел. А хоспис — остался. И состояние больных — не сказать, чтобы улучшилось. Скорее, усугубилось.
