Пуск Белорусской атомной электростанции отложен уже в шестой раз. Министр энергетики Виктор Каранкевич сообщил, что физически БелАЭС начнет работать в июле 2020 года, а энергетически, то есть с выдачей первых киловатт-часов электроэнергии – в сентябре-октябре. Правда, глава Минэнерго подстраховался "на всякий пожарный": "График может корректироваться и в дальнейшем. Мы будем смотреть [на ситуацию] и оперативно реагировать", пишет в материале Baltnews.lt Лейла Акбашева.
Как известно, АЭС должны были ввести в строй в 2018 году, но что-то пошло вопреки планам. Впрочем, сегодня нам не слишком важно, почему запаздывает пуск станции под Островцом Гродненской области. В прицеле интересов – позиция официального Вильнюса, неожиданно обогатившаяся новыми красками.
Отложенный пуск литовские противники минского "ядерного монстра" расценили, как знак свыше и шанс в очередной раз попробовать остановить "тикающую бомбу". "Монстр" и "атомная бомба" – это официальная терминология консерваторов из партии "Союз Отечества" – Христианские демократы, которые в Литве возглавляют крестовый поход против "небезопасной БелАЭС".
В августе 2019 года только что избранный президентом Литвы Гитанас Науседа рассказал о своих планах на белорусском направлении: улучшение отношений, но жесткая позиция относительно блокирования импорта электроэнергии с АЭС, которую строят якобы без соблюдения требований безопасности, поэтому она представляет "угрозу" для жителей Литвы. "Но если возможно улучшать отношения с учетом этого фактора, то я готов это делать", – заявил президент в Варшаве, посылая сигнал Минску, восточноевропейским столицам и Москве.
Прошло девять месяцев, политика Литвы в отношении Белоруссии не изменилась. В последнюю декаду апреля по инициативе Науседы впервые за минувшие десять лет состоялся телефонный разговор с президентом Александром Лукашенко. Пресс-служба главы Литовского государства сообщила о всех деталях переговоров. Оказывается, Науседа напрямую спросил Лукашенко о том, не станут ли позиция Литвы в отношении безопасности электростанции и отказ от покупки электроэнергии препятствием для сотрудничества. Белорусская сторона ответила: "Нет, это не будет препятствием, и мы можем обсудить все вопросы, по которым можем найти консенсус". Затем последовала просьба Вильнюса: "Не спешить с запуском станции в ущерб безопасности".
Тот, кто думает, будто Литва в вопросе БелАЭС капитулировала, тот ошибается. Науседа всего лишь попытался выиграть время. В обмен или в компенсации он, например, может перестать блокировать соглашение о партнерстве между ЕС и Белоруссией. Или предложить какие-то заманчивые перспективы в программе Восточного партнерства. Или ощутимые бонусы в перевалке нефти в адрес Минска в клайпедском порту. По словам Науседы, "эти вопросы также обсуждались".
По мнению Литвы, белорусская сторона должна принять определенные меры перед запуском станции, в том числе – и по работе со стресс-тестами. Науседа по-прежнему настаивает на том, что АЭС является "угрозой". Но официальному Вильнюсу важны нормальные деловые (а следом и нормализированные политические) отношения с Минском, поэтому литовская сторона тоже резюмировала – "разногласия между странами по БелАЭС имеют место, но не будут мешать сотрудничеству в других сферах".
Отодвигая тематику "небезопасной АЭС" в тень, руководство Литвы стремится переложить окончательное решение вопроса об остановке станции и запрете на ее эксплуатацию на плечи Брюсселя и Вашингтона. Сценарий, вообще-то один – эффективное силовое давление на Минск, манипулирование предвыборной ситуацией в Белоруссии и подогрев настроений оппозиции.
Такой подход всегда был секретом полишинеля, но именно весной 2020 года официальный Вильнюс напрягает силы для окончательного штурма Островца. Как поется в песне, "Ах, как хочется ворваться в городок", чтобы навсегда покончить с "ядерным монстром".
Для усиления давления на официальный Минск на финише апреля министр иностранных дел Линас Линкявичюс по телефону попросил у заместителя госсекретаря США Стивена Бигана поддержки в вопросе БелАЭС. Глава МИД подчеркнул мнимое несоответствие этого проекта экологическим стандартам и стандартам безопасности атомной энергетики, вспомнил о необходимости реализовать рекомендации ЕС по поводу стресс-тестов еще до запуска объекта повышенной опасности. Не обошлось без упоминания об "агрессивных планов Кремля":
"Строительство Островецкой атомной электростанции противоречит экономической логике, [на Белоруссию] налагается огромный экономический груз, и усиливается [ее] зависимость от России. Страны Запада заинтересованы в политической, экономической и энергетической независимой Белоруссией. Литва готова к совместной работе по усилению независимости Белоруссией в сфере энергетики, но Белоруссия также должна прилагать к этому усилия".
Если Литва понимает энергетическую независимость как полный импорт нефти и газа и покупку до 75 процентов электроэнергии, то из телефонной беседы Вильнюса с Вашингтоном напрашивается вывод – пока официальный Минск никаких усилий в сторону независимости своей энергетики не делает.
Иной раз Линаса Линкявичюса невозможно понять. Непонятно, что он хотел услышать от заместителя госсекретаря США Бигана? Согласия на посредничество Вашингтона в прессинге Лукашенко – так об этом речь не шла. Если одобрения готовности Литвы к диалогу с Минском – маловероятно, чтобы Белый дом оказался против. Вероятнее всего, руководитель литовского внешнеполитического ведомства в очередной раз в завуалированной форме посылал за океан сигнал о необходимости брутального вмешательства США в белорусский ядерный проект с целью его остановки.
В таком случае Линкявичюс выбрал не лучшее время для челобитной: вопрос №1 Америки в данный момент – победа над пандемией коронавируса. К слову, вопрос №2 – президентские выборы, на фоне которых Дональду Трампу тоже ни к чему лавры душителя Белоруссии.
Тем не менее, в Литве не теряют слепой надежны на способность и почти готовность США зажать Минск в клещи. Властные элиты ждут такого шага, как манны небесной. Но Белый дом пока не склонен вмешиваться в спор двух соседних европейских столиц. Тем более, принимать сторону Вильнюса с его достаточно спорными претензиями к такому высокотехнологичному стратегическому белорусскому объекту, как Белорусская атомная станция.