ВИЛЬНЮС, 24 мар — Sputnik, Алексей Стефанов. Весной этого года будет ровно двадцать лет, как литовский актер Миндаугас Карбаускис приехал из Вильнюса в Москву, чтобы поступить в РАТИ-ГИТИС на режиссерский курс Петра Фоменко.
Получив второе образование, Карбаускис остался в столице России и начал ставить спектакли в Театре-студии под руководством Олега Табакова, затем в МХТ имени Чехова, в Российском академическом молодежном театре. А шесть лет назад Карбаускис получил предложение — стать художественным руководителем Московского академического театра имени Владимира Маяковского.
С тех пор он совмещает работу худрука и режиссера.
Пошел по отцовским стопам
- Миндаугас, первым делом хотел бы задать тот же вопрос, что и вашему земляку, драматургу Марюсу Ивашкявичюсу, по пьесам которого вы поставили уже три спектакля в Театре Маяковского: почему среди людей искусства в Москве так много литовцев?
— Я вообще об этом никогда не думал. Во всем мире работают люди разных национальностей, и литовцев тоже везде хватает. Я — человек мира. Не задумываюсь над тем, кто какой национальности.
- А как вы вообще оказались в театре — пошли по стопам родителей?
— Нет, мама у меня дефектолог, отец был председателем колхоза в Шяуляйском районе. Я там и родился. В деревне Найсяй. Это родина поэта Зигмаса Гайдамавичюса — Геле, который умер, когда ему было всего 18 лет. Он успел выпустить только один сборник своих стихов.
Раньше на этой земле стояла усадьба, от которой cохранилось несколько зданий. В одном из них отец открыл литературный музей. Уже сорок лет в Найсяй существует литературная премия начинающим поэтам за первую книгу. Это все инициативы отца. Казалось бы — председатель колхоза, а на самом деле чуть не передовой работник культурного фронта.
Сейчас в Найсяй живет около 600 человек, но это крупный культурный центр. Там уже семь музеев, театр, проводятся разные фестивали. Любовь к этой земле подхватил мой брат, развил идеи отца и привнес очень много своего. Начинал он, помню, с конного завода, где разводил редкую литовскую породу лошадей. Потом затеял сьемки ТВ-сериала, который сделал деревню знаменитой на всю Литву.
Последняя его идея — это трибуна-насыпь размером с Колизей для летнего фестиваля. Когда Сергей Бархин, великий российский художник, с которым я сотрудничаю, увидел этот амфитеатр, он просто пришел в восторг.
Если добавить, что отец очень любит театр и с детства приучал нас к тому же, то можно сказать, что я буквально пошел по его стопам.
- Насколько помню, недалеко от Шауляй есть знаменитая не только на всю Литву Гора крестов.
— Да. Она буквально рядом с моей деревней. Это особое место, ведь кресты там ставятся в знак надежды. Миллионы крестов. Паломники, которые посещают эту гору, сейчас обязательно заезжают и в Найсяй.
- Значит, в театр вы попали благодаря отцу? Но неужели папа не давил на вас, чтобы, сделать вас, скажем, агрономом — он же руководил целым колхозом?
— Он ни на чем не настаивал. Может, только наблюдал, что из меня получится. Осторожно очень. Отец, конечно, был для нас большим авторитетом, мы видели себя в нем, но что делать дальше, решали сами. Брат как раз и стал агрономом. Я увлекся театром. Окончил актерский факультет в Вильнюсе. Но, увы, был не востребован в этом качестве. Некоторое время не понимал, кем я стану, чем буду заниматься.
Могу сказать точно, что режиссером я себя не представлял вовсе. Дальше все было очень авантюрно и неожиданно успешно.
Я стал нужен в Москве
- И что же вы сделали — в чем была авантюра?
— В Литву, на фестиваль Life, приехала мастерская Петра Фоменко. Они показали в Учебном театре Театральной академии свой знаменитый спектакль по Островскому "Волки и овцы". В спорах с друзьями о природе таланта я начал настаивать, что за этой легкостью и вдохновением стоит школа. И эту школу я решил постичь. Узнал, когда Петр Наумович набирает в Москве курс и поехал к нему поступать. В итоге поступил, но постиг ли? Это открытый вопрос.
- Возвращаться после учебы в Литву не планировали?
— Я тогда вообще ничего не планировал, ведь идею стать режиссером не вынашивал. Я усердно учился и совершенно не думал, во что это выльется. А вылилось это в востребованность. Я стал нужен в Москве. Тут и остался.
- И кто первым сделал вам предложение?
— Олег Табаков. Он руководил своим Театром-студией. В том же году его назначили главой МХТ имени Чехова. И Олег Павлович решил растить себе кадры с нуля. Он позвал на работу очень много молодых режиссеров. Некоторые уходили, некоторые на глазах становились мастерами. Можно сказать, он переломил ситуацию в российском театре. В Театре появилась молодежь.
Я, будучи дебютантом, выпустил на большой сцене МХТ "Копенгаген" Майкла Фрейна с Олегом Павловичем в главной роли. А также с Ольгой Барнет и Борисом Плотниковым. И все это были большие мастера.
- Выходит, вы оказались в нужное время в нужном месте. Реформы Олега Павловича помогли вам найти себя?
— Себя найти мне помогла школа. А Олег Павлович особое внимание обращал именно на школу, на образование.
- В итоге вы остались в Москве — мегаполисе с миллионами жителей. Как вам тут жилось после спокойного Вильнюса?
— Я не выбирал город, где жить. Я выбрал место работы. А про Москву все уже сказано. Она слезам не верит. Было: и грабили на улице, и кофе негде было выпить. Сейчас все изменилось. Стало демократичнее и легче. Москва стала европейской столицей. По-своему, конечно, но европейской.
Рано или поздно вернусь в Литву
- В этом году будет 20 лет, как вы живете в Москве, гражданство Литвы сохранили или взяли российское?
— У меня вид на жительство в России. Это стоило некоторых усилий, оформить все эти документы, но для меня это идеальная форма пребывания. Я живу по законам России, без права выбирать президента и Думу. Это очень подходит моей аполитичности. Рано или поздно вернусь на родину. Хочу быть там похоронен.
- Выходит, вы живете здесь как гастарбайтер. Прямо как в пьесе Марюса Ивашкявичюса "Изгнание", которую вы недавно поставили на сцене Театра Маяковского. Не было ощущения, что делаете постановку и о себе тоже?
— Без этого "о себе" вообще не стоит начинать что-либо. Это очень важно для режиссера, эти пересечения тебя и истории, которую ты рассказываешь. Тем более у меня был опыт Лондона как места становления. В 24 года, когда я не смог найти себя в Вильнюсе, я тоже отправился в Англию. Помыкался там немного. И сделал несколько важных для себя выводов. Один из них — никому я там не нужен! Я даже некую формулу для себя вывел. Выбирай не то, что нужно тебе, а то, где нужен ты.
- И в пьесе Ивашкявичюса про эмигрантов из Литвы и Латвии речь о том же…
— Пьеса "Изгнание" хороша тем, что в ней все не так однозначно. Она как жизнь. В начале глупа, в середине увлекательна, а под конец трагична. Вот этот конец мне особенно сейчас понятен.
- Недавно ваш коллега из "Гоголь-центра" Кирилл Серебренников поставил в Риге спектакль "Ближний свет" по пьесе Марюса Ивашкявичюса. Вы будете еще ставить этого драматурга?
— Марюс чертовски талантлив, и ты попадаешь в некую зависимость от него. Но даже если бы у меня сейчас лежала еще одна его пьеса, я бы сделал паузу. Нет, вру — я, конечно же, сразу бы начал работать. Меня бы артисты Театра заставили сразу взяться за него. Так они любят Марюса. Как известно, в спектаклях из-за болезни актеров иногда бывают вводы на роли, так называемые замены. Но в наших спектаклях по пьесам Ивашкявичюса почему-то никто не заболевает.
Буду готовить кадры для нашего театра
- Вы как-то сказали, что ваша работа похожа на работу продюсера — за пятнадцать лет поставили 15 спектаклей, а как худрук причастны уже более чем к тридцати постановкам.
— Так и есть. В первые годы, поскольку я был молодым и энергичным, ставил по три спектакля в год, потом начал выпускать по два спектакля. А когда ответственность стала больше, не ставлю больше одного спектакля в год. Но смотрю за тем, что делают другие режиссеры в Театре Маяковского.
- Вмешиваться в их работу приходится?
— В первые годы приходилось. Сейчас я все организовал так, что больше вмешиваться не надо. У меня работают очень хорошие режиссеры, которым я доверяю, которые справляются с коллективом. Сейчас в театре четыре режиссера — Леонид Хейфец, Юрий Иоффе, Никита Кобелев и я. Мы работаем сообща, обсуждаем выбор материала, решаем очень важную задачу занятости артистов.
Театр также приглашает режиссеров. Их немного, но для театра они не менее важные люди, чем работающие здесь постоянно. Это замечательная Светлана Землякова, удивительная Оля Лапина. А еще Анатолий Шульев — молодой и талантливый.
— А сейчас вы хотите дать шанс еще и тем, кто только думает стать актером – с будущего года набираете курс в Российский университет театрального искусства — ГИТИС.
— ГИТИС — это территория, которая находится бок о бок с Театром Маяковского. Уже 17 лет у Театра Маяковского нет своих учеников ни в одном учебном заведении. Хотя по традиции мы берем актеров именно из ГИТИСа. В свое время там преподавал художественный руководитель нашего театра Андрей Гончаров, у него учился Петр Фоменко.
- А вы у Фоменко. Значит, снова можно будет говорить о преемственности поколений.
— Вот такой шанс мне выпал и такая ответственность. Я наберу курс вместе с нашими режиссерами, и он будет очень тесно связан с Театром Маяковского. Можно сказать, что им придется учиться здесь, что меня очень радует. Это очень интересно: не просто мечтать о театре, а с первых дней присутствовать в нем.
