Европейцам здесь не место: Америка попробует вернуться к доктрине Монро

Не с окончания Второй мировой, когда Штаты стали лидером западного мира, и даже не с Первой мировой, когда они вышли за пределы своего полушария. Нет, все началось ровно 200 лет назад. Об этом пишет Петр Акопов в материале для РИА Новости.

Второго декабря 1823 года США впервые заговорили о своих амбициях далеко за пределами государственных границ: президент Джеймс Монро в обращении к конгрессу заявил о недопустимости вмешательства европейских держав в дела западного полушария. Спустя десятилетия это назвали "доктриной Монро", хотя то, что мы понимаем под этим термином (право США на контроль над западной половиной Земли), сформировалось еще позже — на рубеже XIX и XX веков. А когда Монро говорил о невмешательстве европейцев в американские дела, он, во-первых, имел в виду гораздо меньшее, а во-вторых, Америке просто нечем было подкрепить свои амбиции.

Тогда США как государству не было еще и полувека, а мирный договор с Британией был подписан за 40 лет до выступления Монро. Всего за десять лет до этого англичане сожгли Вашингтон. Так откуда взялись претензии на господство в целом полушарии?

Оттуда же, откуда и сами США, — из Великобритании. Именно остров был инициатором политики недопущения европейцев в Америку, ну а американцы просто взяли на себя роль глашатая англосаксонского мнения. В 1823-м у США не было ни флота, ни армии, ни денег, ни возможности мешать европейцам в Западном полушарии, но зато все это было у Великобритании. Именно ей нужно было не дать европейским державам (включая Россию) вернуться на латиноамериканскую землю или закрепиться на ней — и Штаты здесь выступали просто как ширма. США в те годы занимали лишь малую часть нынешней территории: восточное побережье, купленная у Наполеона Луизиана плюс часть штатов Среднего Запада. Всего 24 штата — без Флориды и Мичигана, не говоря уже о Техасе и Аляске. Последняя была владением России, и англосаксам очень не понравилось, когда наши власти запретили чужим судам заходить в ее порты. А на юге от США шел процесс освобождения латиноамериканцев от европейских колонизаторов — в основном испанских. Этот процесс был очень выгоден именно Британии, которая не прочь была помочь борьбе за независимость пространства от Мексики до Аргентины, чтобы сделать его своей экономической колонией. Понятно, что неофициально: на словах речь шла о свободе торговли и прочих экономических и человеколюбивых свободах. А тут вдруг европейцы (Франция, Австрия, Пруссия и Россия) задумались о том, не помочь ли погрязшей в междоусобице Испании восстановить контроль над взбунтовавшимися латиноамериканскими колониями. Вот тогда в Лондоне и решили выпустить на мировую арену Вашингтон: пусть США заявят о недопустимости восстановления колониального господства, а уж британский флот обеспечит соблюдение раздела сфер влияния.

В целом так и произошло, при этом Монро говорил "всего лишь" о том, что США не будут вмешиваться в дела существующих европейских колоний, но станут рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения или установления контроля над провозгласившими независимость латиноамериканскими странами "как недружественное проявление по отношению к Соединенным Штатам". Европейцы возмутились, но британская затея в целом сработала. Естественно, что ограничения не касались владений британской короны (например, англичане вернули себе контроль над Фолклендами, которые Аргентина считала своими). Впрочем, до поры до времени.

К концу века Штаты не только заняли всю свою нынешнюю территорию (захватив огромный кусок у Мексики, которую поддерживала Франция), но и обратили свои взоры на юг. Им уже мало было одного лишь надзора и экономического влияния над Южной Америкой и Карибами — они перешли к захвату. Отняли у Испании ее последние колонии, включая Кубу, и стали даже придавливать англичан. Так было, например, в споре между Венесуэлой и Британской Гвианой, когда наследники Боливара попытались вернуть себе контроль над спорной территорией. Штаты стояли на стороне зависимой от них Венесуэлы, однако международный суд оставил почти всю оспариваемую территорию британцам. Это решение до сих пор вызывает протесты — буквально завтра в Венесуэле пройдет референдум о возвращении тех самых территорий (сейчас принадлежащих ставшей независимой Гайане).

С начала прошлого века Штаты все активнее вмешивались в дела латиноамериканских стран: начались перевороты, прямые военные интервенции. Даже когда Америка окончательно поменялась с Великобританией местами в англосаксонском тандеме, став ведущей силой (но не мозгом) в битве за мировое господство, внимание к южному региону не ослабло. На доктрину Монро (уже трактовавшуюся фактически как право на вмешательство во внутренние дела любой страны полушария) ссылались и во время Карибского кризиса, и в годы Рейгана — все под предлогом необходимости противостоять чужеполушарному (советско-коммунистическому) влиянию. Но последней крупной военной операцией стало вторжение в Панаму в декабре 1989-го, а ведь там и близко не было никакого "московского следа".

Даже после краха СССР о доктрине не забыли, хотя ставшие мировым гегемоном Штаты не считали нужным уделять латиноамеринцам много влияния. Да и сил на все регионы уже не хватало, впрочем, куда они денутся, эти погруженные в собственные проблемы и зависимые соседи? Однако постепенно все больше в Латинскую Америку стал заходить Китай — и Россия вернулась, причем не только к старым союзникам. В самих латиноамериканских странах все сильнее стало проявляться уже не только недовольство диктатом янки, но и стремление выстраивать самостоятельно как региональную интеграцию, так и внешнюю политику (в том числе и через участие в строительстве новой мировой архитектуры).

Понятно, что на фоне Индо-Тихоокеанского региона (официально объявленного приоритетным американским интересом), Ближнего Востока и Европы Западное полушарие не кажется таким важным, но это только на первый взгляд. В реальности Латинская Америка важна для Штатов и как поле экономической битвы с Китаем, и как регион, поставляющий большую часть мигрантов (в том числе нелегальных), и, самое главное, как фундамент, на котором начинал выстраиваться мир по-американски (являющийся просто новым изданием Pax Britannica).

Хотя десять лет назад Обама объявил о смерти доктрины Монро, она все еще жива в сознании англосаксонских элит, просто место врага после "реакционных европейских монархий", а потом "коммунистического СССР" в ней занял "тоталитарный Китай". Постоянным остается только интерес англосаксонской элиты — контролировать доходы от Латинской Америки. Вот только возможностей для этого все меньше — и идеологических, и экономических, и военных, и геополитических. Так что когда США будут вынуждены уйти сначала с Ближнего Востока, а потом и из Тихоокеанского региона, им будет очень сложно зацепиться хотя бы за первый, латиноамериканский, камень вавилонской башни своего глобального проекта. Тогда уже США будут сами заинтересованы в том, чтобы оставить себе от глобальных амбиций только доктрину Монро: мы не лезем в дела за пределами американских континентов, а вы не лезьте в наши. Но никто на это не согласится — ни сами латиноамериканцы, ни евразийские центры силы.