ВИЛЬНЮС, 13 фев — Sputnik, Александр Хроленко. Накануне 30-летия вывода советских войск из Афганистана легендарный командующий 40-й армией генерал-полковник Борис Громов обстоятельно ответил на вопросы агентства Sputnik.
- Борис Всеволодович, вы воевали в Афганистане пять с половиной лет. Как с течением времени менялась ваша оценка боевых действий, и когда вы поняли, что военного решения афганской проблемы не существует?
- Важный вопрос. В Афганистан приезжал трижды: в 1980–1982, 1985–1986 годах и за двадцать месяцев до вывода войск. В самом начале, в январе 1980-го не мог оценивать или судить о перспективах. Со временем, когда объехал, пролетел и узнал весь Афганистан, для себя понял: советский проект в этой стране осуществить невозможно, Москва приняла недостаточно проработанное решение о вводе войск – без полного учета объективной обстановки и рекомендаций специалистов. Кстати, Министерство обороны всегда выступало категорически против ввода войск.
Возможно, существовали какие-то веские причины, нам неизвестные. И все же, уверен, надо было политически и экономически помогать Афганистану. Сегодня имеется безупречный пример ввода российской войсковой группировки в Сирию, но эту операцию невозможно продемонстрировать тем, кто принимал решения в конце 1970-х.
Тем не менее ввод советских войск в Афганистан реально опередил действия Соединенных Штатов. В то же самое время американцы и НАТО делали все возможное, чтобы Советский Союз поглубже увяз в Афганистане, что подтвердил в ходе встречи со мной и отвечающий за Афганистан главком Южного направления НАТО. Наверное, рациональнее было ограничиться первоначальной 30-тысячной войсковой группировкой, не доводить ее до 140 тысяч человек. Этого хватило бы для отражения внешних угроз, поддержания власти и стабильности внутри страны. С самого начала следовало поддерживать руководство страны и таких людей, как Мохаммад Наджибулла (президент Афганистана в 1987-1992 годах. – Прим. ред.).
В крайнем случае, можно было ограничиться действиями крупных мобильных групп спецназа ГРУ, КГБ и МВД – в лагерях подготовки моджахедов, на пакистанском направлении. У нас при 40-й армии действовал специальный разведцентр, который "накрывал" всю территорию Афганистана и примыкающие районы соседних стран.
Мы вошли в Афганистан юридически безупречно (по просьбе легитимной власти), но конкретной боевой задачи перед 40-й армией не поставили (кроме тех, о которых я уже сказал). Советские войска просто поддерживали правительственные силы ДРА, стабильность в стране, понижали агрессивность географических соседей. После первых двух лет интернациональной помощи командование группировки советских войск осознало необходимость как можно быстрее уйти из Афганистана.
- И все же продолжительные боевые действия в Афганистане обогатили тактику советских войск. За операцию "Магистраль" вы получили звание Героя Советского Союза. Мысленно возвращаясь в те времена, какой уникальный боевой опыт вспоминаете?
- Война была не такой, как пишут в учебниках, на каждом шагу встречались непредсказуемые нюансы. Боевые действия и крупные войсковые операции в Афганистане носили локальный характер, преимущественно в Панджшерском ущелье. Запомнилась операция "Магистраль", которая проходила в октябре 1987 – феврале 1988 годов на юге и юго-востоке страны.
Предыстория такова, что город Хост, расположенный на границе с Пакистаном, много лет находился под контролем моджахедов. Там руками пакистанских партнеров действовали Соединенные Штаты. Видя, что огромные деньги тратятся на "повстанцев" практически впустую, американцы решили создать в Хосте и показать всему миру "афганское правительство в изгнании". Мы этого допустить не могли.
На магистрали Кабул – Гардез – Хост и ранее проводились войсковые операции, которые не достигали успеха, не удавалось прорвать блокаду. И важно было показать всем региональным силам, что бесконтрольных районов и нерешаемых проблем в Афганистане для советских войск не существует. Эту непростую задачу мы решили за четыре месяца.
При поддержке ЦРУ и Пакистана, блокаду Хоста осуществлял единственный в своем роде и очень большой отряд одного из местных племен под руководством Джелалуддина Хаккани. Противник представлял собой мощную и мобильную силу, а для меня очень важно было не допустить потерь с нашей стороны. Лимит по времени отсутствовал, начали операцию в октябре 1987 года и спокойно завершили через четыре месяца.
Обо всех новых тактических приемах и решениях в двух словах не расскажешь. Стремились достичь внезапности с применением артиллерии и авиации. К примеру, имитировали воздушный десант на позиции "моджахедов" – выбросили из самолетов несколько мешков с песком на парашютах. Противник принялся расстреливать "десант" из всех видов оружия, что позволило нам засечь и подавить мобильные огневые средства. Так взяли хорошо укрепленный перевал и пошли дальше.
- Борис Всеволодович, как вы узнали о выводе войск и как решение Москвы восприняли ваши боевые товарищи?
- Это решение командование 40-й армии через Министерство обороны, Министерство иностранных дел и по другим каналам целенаправленно и твердо продвигало с 1983-года. Войска сделали все возможное в первые два-три года. Далее стало понятно, что приемлемого силового решения афганского конфликта не существует. Соответствующие документы направили в Политбюро ЦК КПСС, на Старую площадь, где серьезно взялись за эту проблему в 1985 году. В итоге Женевское соглашение подписали Афганистан и Пакистан, а Советский Союз и США выступали гарантами.
Женевский документ определял начало вывода войск – 15 мая 1988 года, и его завершение – 15 февраля 1989 года, а также основные этапы и алгоритмы. За половину обозначенного отрезка времени следовало вывести половину войск, и все же порядок вывода определяло командование 40-й армии. Никакой внезапности или неведения, информация носила открытый характер, об этом писали газеты.
Боевой дух войск неизменно оставался на высоте. Для очень мощной 40-й армии не существовало невыполнимых задач, это абсолютно точно. Сегодня можно встретить байки о поражении советских войск и СССР, однако их авторы в Афганистане ни разу не были и ограниченно понимают ту ситуацию. К сожалению, ни до вывода, ни в ходе, ни сразу после него соответствующие организации наверху не раскрутили идеологию этого события – во избежание небылиц о поражении и сомнений в правоте.
- И все же, наверное, сложно вывести из воюющего Афганистана целую армию – планово и без потерь? Как это происходило технически и технологически? Какие препятствия пришлось преодолеть?
- Необъявленная война продолжалась: с одной стороны были мы, с другой – США. Этого никто не скрывал ни тогда, ни теперь. Американцы делали все, чтобы задержать советские войска в Афганистане, сорвать вывод или организовать неприемлемые потери личного состава 40-й армии. Сами не лезли, осознавая неизбежность поражения. Действовали руками пакистанцев и афганских племен, которые выступали на стороне Пакистана (бывший начальник ЦРУ США недавно опубликовал мемуары об этом).
Выходили мы по двум основным направлениям – центральному и западному (вдоль иранской границы). С юга и юго-запада страны войска двигались через Кабул и перевал Саланг на Термез и Кушку. Серьезно готовились, привлекли все возможные силы, средства, космическую разведку, каналы связи, включая контакты с влиятельными главарями "моджахедов" (альянс семи) и пакистанскими политическими партиями, боевые ячейки которых находились в Афганистане. Мы располагали мощнейшей агентурой и знали все о планах противника, а также обстановку на каждом квадратном километре афганской территории.
Перед выводом встречались лично со многими лидерами "моджахедов". Так, мы с Валентином Ивановичем Варенниковым (представитель Генштаба ВС СССР) провели переговоры с Ахмадом Шахом Масудом. В качестве командующего войсками 40-й армии и официального представителя Правительства СССР по Афганистану, я разослал лидерам "моджахедов" письма с предупреждением: мы не скрываем сроки и маршруты вывода, но будем жестко пресекать противодействие на любом участке. Вывод прошел практически без потерь.
Тяжелее было с другой стороны – препятствия советским войскам создавал министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе. И это право ему делегировал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев (который стал президентом СССР в марте 1990 года). Шеварднадзе несколько раз приезжал в Афганистан, встречался с командованием 40-й армии и почти что ставил нам задачи, как член Политбюро ЦК КПСС. Он считал неприемлемым вывод войск в определенные Женевским соглашением сроки и настаивал на необходимости оставить в Афганистане 30-тысячный контингент советских войск (вдоль дороги Кабул – Термез). Якобы для поддержки Демократической Республики Афганистан и правительственной армии.
Нарушить Женевское соглашение мы не могли, хотя американцы и Шеварднадзе добивались именно срыва. Разногласия рассматривали в Политбюро ЦК КПСС. И все же Москва дала войскам команду "стоп". Как на иголках, ждали мы окончательного решения, и стали выходить из Кабула за месяц до контрольной даты (15 февраля), когда уже начали возникать проблемы тылового обеспечения, ведь запасы рассчитывали до октября. За короткое время огромное количество военнослужащих и тысячи единиц боевой техники преодолели зимний перевал Саланг на высоте 3500 метров, под прицелом "духов", которые сидели в ста метрах справа и слева от дороги. Это было очень тяжело. И когда оставалось преодолеть перевал двум замыкающим колоннам, нас все же подставили – меня и Валентина Ивановича Варенникова.
С подачи господина Шеварднадзе из Москвы пришел приказ: нанести мощный удар по позициям Масуда. Очевидный расчет на обострение ценой огромных потерь оставшихся войск. Мы выступили категорически против, звонили в Москву, переходили все допустимые рамки субординации, но Горбачев лично утвердил задачу и в телефонном разговоре с генералом Варенниковым заявил: слушайте и выполняйте указания из Москвы.
Удар нанесли по объектам и координатам, которые дала Москва (предварительно Горбачев потребовал у Министерства обороны список целей). Действовала даже Дальняя авиация с территории СССР.
"Моджахеды" понесли потери. И все-таки Ахмад Шах Масуд не ответил на чувствительный удар советских войск вдоль дороги на Саланг и в глубину территории. Не могу говорить о том, в чем командование 40-й армии не участвовало, но Масуда предупредили, и он отвел основные силы с позиций.
- Борис Всеволодович, ваш рассказ подтверждает, что решения о вводе и выводе войск принимались в обстановке политической турбулентности, однако армия действовала как часы. Неясна, пожалуй, только логика Эдуарда Шеварднадзе. С учетом более поздней враждебности этого человека к Государству Российскому, уместен вопрос: возможно, в Афганистане Шеварднадзе защищал интересы какой-то третьей стороны?
- Не сомневаюсь в том, что к нему обращались американцы. Это ясно и по логике поведения, и по связям с Соединенными Штатами. Шеварднадзе делал все, чтобы усложнить вывод войск из Афганистана. А позднее, в качестве грузинского президента делал все под диктовку США и НАТО (тому есть немало свидетельств). Москву, где он был членом Политбюро ЦК КПСС, уже не признавал.
После Афганистана доводилось еще дважды встречаться с Эдуардом Шеварднадзе в Тбилиси в 1990-е годы. У меня сложилось впечатление, что он неискренний человек, склонный обманывать и не выполнять обещаний. Человек с двойным дном. Нельзя говорить плохо о тех, кто ушел из жизни, но это на самом деле так, и Бог меня простит.