Александр Липовец, Sputnik.
Я родился в 1953 году в семье военного в Уральске (Западный Казахстан). Когда мне исполнилось шесть лет, часть моего отца перевели в Литву.
Контраст после переезда был колоссальный. Даже если сравнивать погодные условия, то в Западном Казахстане ярко выраженный континентальный климат — очень жаркое лето и очень холодная зима с ветрами. А в Литву наша семья приехала осенью, и местную влажность мы с братом переносили поначалу очень тяжело, болели часто.
Благополучие советской Литвы
В казахском Уральске, областном центре, в магазинах на полках лежали хозяйственное мыло, растительное масло, какие-то макароны и сахар кусковой — любимое лакомство детства, я до сих пор пью чай вприкуску. Больше ничего на прилавках не было. А когда приехали сюда в Литву и пошли в магазин, то даже я, ребенок, удивлялся тому, что здесь свободно продавались конфеты, колбаса, сливочное масло. И не только изобилие продуктов первой необходимости было — в продаже имелись деликатесы.
Изделия легкой промышленности, пищевая промышленность, ассортимент в магазинах, дороги, тротуары, дома. Это все в Литве было великолепным. Я уже не говорю о том, что все имели работу, бесплатное образование, лечение. Нынче, когда молодежи об этом рассказываешь, то они не верят, что тогда можно было получить бесплатно квартиру.
Показателей мой первый трудовой отпуск. Я тогда работал в школе лаборантом и поехал в Палангу на две недели в пансионат. За двухнедельную путевку заплатил 7 рублей 50 копеек. Остальную сумму, даже не знаю сколько, компенсировал профсоюз. 7,50 рублей — за проживание и трехразовое питание в течение двух недель при том, что моя зарплата была 110 рублей.
Статистические данные более красноречивы. По количеству автомобилей на душу населения, по вкладам в Сбербанке, числу дач, по потреблению на душу населения мяса, молока Литва была в лидерах среди пятнадцати республик Советского Союза. По показателям в сельском хозяйстве, производительности и урожайности, Литва в советские времена входила в десятку лучших сельскохозяйственных стран мира.
Литовцы: все вокруг — плоды наших усилий
Местное население тогда было твердо убеждено: все, что есть в литовских магазинах исключительно их заслуга. А мы — "голодранцы" из казахской глубинки, приехали потреблять это все.
Мне до сих пор непонятно, почему в те годы отсутствовала информация о том, как перераспределялся ВВП Советского Союза. Например, в современной Литве даже если через ручей строят мостик, рядом обязательно поставят большой плакат, на котором укажут, что этот объект построен на средства Евросоюза. И народ сразу видит, откуда что берется. И все знают в том числе, что 25% бюджета Литвы — финансовая помощь Запада.
Думаю, это очень полезно и правильно. Благодаря такой объективной информации люди знают, что почем и кто выделил средства. Соответственно, возникает чувство благодарности за построенные здания, дороги и другие объекты инфраструктуры. А в советские времена при всей мощи идеологической пропаганды не было уделено внимания таким моментам. И у местных жителей создавалась иллюзия, что "наше литовское" вывозится, чтобы кормить голодранцев по всему Союзу. А что наше? Нефть? Газ? Энергоносители? Сельхозтехника? Удобрения?
На самом деле, в Литву из других республик СССР доставлялось очень многое. Не говоря уже о том, что многие лидеры того же "Саюдиса" (общественно-политической организации, возглавившей процесс выхода Литвы из СССР — Sputnik) ездили получать образование по национальным квотам в ведущие вузы в Ленинграде и Москве, а затем становились кандидатами наук, докторами и профессорами. Интеллектуальная, культурная элиты Литвы тоже развивались не без помощи той же РСФСР. Тогда как в кулуарах в то время доминировали мысли: "Все, что имеем — это наша личная заслуга, плоды нашего трудолюбия, наших усилий. И если бы мы были свободной страной, а не советской республикой, то мы бы тогда еще лучше жили!".
Припрятанное недовольство
С детства я помню, что во время даже мелких бытовых и детских разногласий можно было услышать в адрес русских обидное слово "бурлокас" ("бурлак"). В те годы особого значения мы этому не предавали, а зря.
В 1959 году из сибирских ссылок начали возвращаться первые репрессированные в начале 40-х годов. Возвращались с детьми, которые затем учились с нами в русской школе.
Как оказалось, это дети ссыльных, и литовского языка они совершенно не знают. Репрессированные родители не сохранили в сибирских лагерях литовский язык. Они вернулись домой, на родину, с сильной обидой за перенесенные страдания. А здесь еще оставались многие, кто жил при Антанасе Сметоне (первый президент Литовской Республики в 1926-1940 годах — Sputnik), но не был репрессирован, хотя не приветствовал вступление Литвы в состав СССР. Однако много было и тех, кто выступал за советский строй.
В частности, профессор Бальсис — отец Линаса Бальсиса (бывшего советника президента Дали Грибаускайте — Sputnik) рассказывал мне, что его семья была батраками, а он сам в детские годы до ноября босиком пас гусей. Когда пришла советская власть, всех детей отправили в школы. В семье Бальсисов было четверо детей, и все получили высшее образование.
С приходом советской власти жизнь в Литве радикально изменилась. Стали строить интернаты для тех детей, которые жили на хуторах. Хутора соединили с поселками автобусными маршрутами, в поселках стали строить кинотеатры, клубы. Но все равно внутри определенной части литовского общества тлело недовольство, которое передавалось от родителей детям и внукам. И когда началась перестройка, когда стали озвучиваться идеи суверенитета, независимости, то они быстро получили массовую поддержку. Но все заполыхало не сразу.
Литовский пожар устроил главный идеолог перестройки
Однажды во время перестройки я спросил у своего приятеля — коллеги из Института философии, социологии и права: "Вот вы, литовцы, всегда были за независимость, были народом, стремящимся к демократии западного типа. Смотрите, что в Москве происходит! Радио, телевидение, газеты дают разоблачения, призывают к перестройке. Интересно слушать, смотреть, читать! А здесь в Литве стоит гробовая тишина. Почему вы молчите?".
Ответ коллеги-литовца многое мне объяснил. Он сказал: "У нас горький опыт. То, что там в Москве происходит — это русские игры. Они все сами заварили, они сами сейчас все это критикуют. Наше же дело — молчать. Потому, что если мы сейчас заговорим и будем говорить то, что мы думаем на самом деле, то в Москве опять списки составят, и я опять поеду на берега Карского моря, где родился во время ссылки моих родителей. Я второй раз туда не хочу. Я лучше помолчу".
Эту тишину в Литве во время горбачевской перестройки нарушил Александр Яковлев — главный идеолог СССР тех лет. Он приехал в Вильнюс, собрал в Академии наук профессоров, академиков и напомнил литовцам об их мечтах.
"Я не понимаю чего вы молчите? Давайте, вперед к демократии, гласности! Вы же всегда хотели свободы!" — сказал Яковлев литовской интеллигенции, которая затем и создала "Саюдис".
Яковлев оказался лучшим оратором для литовцев, чем Горбачев. После его пламенного выступления "Саюдис" устроил первый митинг, на котором говорили лишь о хозрасчете. Никакой речи о выходе из состава СССР не было. На утро после митинга смотрят, а никого не забрали ночью, никого не осудили. Тогда устраивают второй митинг, на котором уже раздаются голоса о чуть больших полномочиях для республик. И снова на утро никого не репрессировали, никто из центра даже внимания не обратил.
На третьем митинге уже прозвучало слово "конфедерация", а дальше — "независимость и государственность". Так что Яковлева можно считать зачинщиком литовских волнений в начале 90-х.
За что боролись и от чего отказались?
Еще юношей я понял, что Литва всегда в идеологическом плане была по духу наименее социалистической страной, как, наверное, Латвия, Эстония или Грузия.
У литовцев не было таких кумиров молодости, как Павка Корчагин, Зоя Космодемьянская или Олег Кошевой. Психология у них всегда была другая. Здесь никогда не было пролетариата как такового. 80% населения жило на хуторах, и по натуре эти люди представляли собой собственников с мелкобуржуазным сознанием.
Несколько лет назад, мы с моим другом, одним из основателей "Саюдиса", ныне покойным Витаутасом Петкявичюсом, проехали за день семь районов и увидели все "достижения" свободной и независимой Литвы.
Заколоченные клубы и окна домов, безлюдные поселки. Ощущение было страшное. Такое впечатление, что на Литву сбросили нейтронную бомбу. Домики стоят, а в живых никого…
Когда я работал социологом, нам заказали исследование на тему "Как адаптировать советскую молодежь на селе, чтобы они не уезжали в город?". Тогда я впервые глубоко погрузился в жизнь литовского села и был приятно удивлен уровнем жизни сельчан в 70-е годы.
Много ли даже в современной России деревень, где есть асфальтированные дороги с автобусными остановками, куда по четкому расписанию приезжают маршрутные автобусы, чтобы доставить вас в райцентр или столицу? В центре литовских поселков стоял телефон-автомат, с которого можно было позвонить по междугородней связи даже в другие республики, в Москву или Ленинград. В колхозных домах культуры пол был устлан дубовым паркетом, люстры хрустальные висели.
Особенно поразил один колхоз в глубинке, где была финская баня, которая работала в определенные дни бесплатно для всех колхозников. Рядом пруд и банкетный зал с пивом и лимонадом. У всех колхозников потрясающие дома, у многих двухэтажные, что в советские времена было редкостью, возле домов стоят личные автомобили.
В те же 70-е годы в российской глубинке, например, у моих родственников в деревне в Оренбургской области, не было даже электричества, не говоря уже о газе, хотя рядом были крупнейшие газовые месторождения. Электричество для оренбургских деревень вырабатывал дизельный генератор, и когда в его баке заканчивалась солярка, деревня погружалась в темноту.
О дорогах и речи не шло. Если проходил сильный дождь, то связь с райцентром прерывалась на неделю, а иногда и больше. Ни "скорая помощь", ни продуктовая лавка проехать в российскую глубинку после дождя не могли.
От добра добро ищут
Поражало то, что в таких вот благоустроенных деревнях литовская молодежь не хотела жить. Считалось, что жизнь в городе интереснее, легче. Отработал восемь часов на фабрике, пришел в квартиру и не надо вечерами гнуть спину на приусадебном участке, раскидывать навоз по полю. А красивая природа и озера в шаговой доступности от города. Вот и уезжала молодежь в город, чтобы меньше работать и больше получать. "От добра" искали еще "лучшего добра".
Сегодня мы подобное наблюдаем в масштабах Европейского союза, когда молодежь отправляется за лучшей жизнью уже в другую страну. Я принципиально не употребляю слова "миграция" и "эмиграция". Сейчас это, скорее, "кочевничество".
Один поехал в Швецию поработать, а затем брату, свату, соседу или однокласснику рассказывает, что там проще получить социальное жилье, там всяческие гарантии, что ты не умрешь с голоду, тебя обеспечат не только жильем, но и работой и разными пособиями. Другой рассказывает о подобных прелестях жизни в Норвегии и т.д.
Вот и кочуют литовцы по миру в поисках "добра" не просто целыми семьями, а целыми хуторами. А сами литовские хутора в это время все больше зарастают бурьяном. И если раньше в город уезжали от скукоты и за развлечениями, то сегодня едут в далекие края чтобы элементарно выжить, заработать чуть больше денег, чем в Литве, где минимальная зарплата в 350 евро является одной из самых низких в Евросоюзе, а уровень безработицы гораздо выше среднего по ЕС.
