На встрече со своим китайским коллегой Ван И министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил: "Еще раз подчеркну, с Евросоюзом как организацией [у нас] отношений нет. Вся инфраструктура этих отношений уничтожена односторонними решениями Брюсселя". А учитывая, что и ЕС, и Россия являются мировыми игроками, чьи отношения имеют глобальное значение, это, казалось бы, резкое заявление Лаврова следует принять во внимание и оценить.
Экономический аспект
Примечательно, что здесь Лавров говорит о ЕС "как об организации", то есть о ЕС в целом, а не об отдельных государствах-членах. На самом деле у России, по словам того же Лаврова, есть "отдельные европейские партнеры". Однако последние взаимодействуют с Россией на основе индивидуальных национальных интересов, а не на уровне ЕС как наднационального образования. В этом плане, пожалуй, самый важный момент носит чисто экономический характер, а именно – российский газопровод в Европу.
На последний, по данным 2018 года, приходилось около 40 процентов от общего потребления газа в Европе (с которым ни Норвегия, ни Алжир, ни другие поставщики даже близко не могут сравниться). Самое ироничное, что среди наиболее зависимых от российского газопровода, наверное, самые русофобские страны Восточной Европы (Литва, Латвия, Эстония, Польша). Не будем также забывать о проекте "Северный поток – 2", который разрабатывается с благословения Германии, и разговоры об отсутствии отношений между Россией и ЕС покажутся странными; не говоря уже о том, что Россия поставляет 30 процентов потребляемой в ЕС нефти.
В этом отношении нет сомнений: Европе нужна Россия. А с другой стороны, России нужна Европа. По данным "Газпрома", западноевропейский рынок российского газа является крупнейшим. А учитывая решающую роль, которую экспорт энергоносителей и, следовательно, топлива играет в российской экономике в целом и в государственном бюджете в частности, не может быть никаких сомнений в симбиозе экономических интересов России и Европы.
И все же эта торговля происходит между Россией и "отдельными европейскими партнерами", а не между Россией и ЕС как единым целым – это ключевой момент, который не позволяет отрицать приведенные выше слова Лаврова с точки зрения приоритета экономики над политикой.
Правда, Россия входит в Совет Европы и находится во вполне реальных, прямых отношениях с ЕС в этом контексте. Однако, учитывая статус России в этом институте, который так или иначе подвергается сомнению с 2014 года, а также отсутствие конструктивного сотрудничества с Россией на уровне ЕС, участие России в Совете Европы с полным правом можно рассматривать как формальные, но недостаточно живые отношения.
Запад против России: эскалация конфликта
Между тем конфликт России и Запада (США, НАТО и ЕС) нарастает: 2014 год стал переломным в этом отношении. Переворот на Украине и последующие события – референдум в Крыму и, как следствие, демократическое присоединение края к Россия, "антимайдан" жителей Донбасса и агрессия Киева в Донбассе – только усугубили то, что было давным-давно – вероятно, еще со времен исторической речи Путина в Мюнхене в 2007 году, и все больше и больше похоже на настоящую холодную войну XXI века.
И с тех пор прошло много времени — практически седьмой год. А что же изменилось? Президентство Дональда Трампа в США в 2016-2020 годах несколько стабилизировало ситуацию. Однако негативное отношение последнего к ЕС (и, как следствие, экономические и политические противоречия) способствовало поиску Россией точек соприкосновения со странами ЕС на чисто прагматической основе. Однако позиция Джо Байдена, члена Демократической партии, а следовательно, ставленника клана Клинтонов, радикально иная: он проевропейский и резко антироссийский (Трамп в этом отношении скорее прагматичен).
США и ЕС снова концентрируются на более-менее едином русофобском фронте. И последствия этого уже видны: вот Байден назвал Путина "убийцей", а ЕС в ответ на этот дипломатический выпад просто склонил голову. Что ж, в самой Европе, где карантинная истерия длится уже целый год, несмотря на весьма сомнительные результаты вакцин Pfizer и AstraZeneca, "генеральная линия" такова, что российскую вакцину "Спутник V" нельзя покупать и предоставлять своим гражданам. Эта позиция, как вы знаете, была проигнорирована рядом стран (включая Венгрию, Словакию и Польшу), но именно отдельных стран, а ЕС как организация – совсем другое дело.
Вопрос об альтернативе Западу
И все же экономические связи сохраняются. И сразу их никто не обрубит – это было бы слишком как для России, так и для Запада. То есть, даже несмотря на то, что США продолжают угрожать отсоединением России от базирующейся в Брюсселе, но де-факто контролируемой США системы SWIFT, европейцы, и Германия в частности, планируют разработать альтернативную банковскую систему в качестве средства обхода политики санкций США. В этом отношении очевидно разделение интересов внутри самого ЕС (то есть разделение между антироссийскими и слепо проамериканскими и более прагматичными позициями).
Но никто не впустит Россию на Запад. Эта реальность может быть неудобной для большей части ее элиты, которая надеялась на такое мнимое "проникновение в цивилизованный западный мир", но от этого неудобства она не стала менее реальной. Поэтому естественно, что по крайней мере на экономическом уровне Россия ищет альтернативы партнерству с Западом – и в этом контексте речь Лаврова и его визит в Китай, который является крупным игроком на евроазиатском континенте наряду с Россией и Индией, должны быть заметны.
И, как это ни парадоксально, Россия делает это, скрупулезно придерживаясь принципов, которые декларирует (но не придерживается) Запад, то есть пытаясь вписаться в когда-то установленный Западом "тренд" (национальные государства, демократия и международное право). Словом, пытаясь играть по их правилам.
Но в сложившейся ситуации возникает вопрос: а не стоит ли России в XXI веке начать создавать свои правила, свой "тренд", реальную альтернативу Западу, как это делал СССР в прошлом, XX веке? Ясно, что этот вопрос открыт. И не нам на него отвечать: на него рано или поздно так или иначе ответят сами русские.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.