В начале января новостное агентство BNS опубликовало два интересных опроса, которые многое говорят о нас и нашей элите.
Сначала историкам, а затем рядовым гражданам задавали один и тот же вопрос: "В честь 100-летия восстановления государства (16 февраля) предлагаем вам выбрать человека столетия; кто из этих личностей внес наибольший вклад в государственность страны?" Следовало выбрать из 15 личностей, в основном политиков и общественных деятелей.
Мнения разделились. Историки на первое место поставили Витаутаса Ландсбергиса, который в 1990-1992 годах де-факто возглавлял государство в качестве председателя Верховного Совета. Большинство же простых граждан выбрали Валдаса Адамкуса, который был президентом Литвы в 1998-2003 и 2004-2009 годах, а Ландсбергиса спустили на шестое место.
Мнения историков и остальных жителей совпадали только по двум личностям. И первые, и вторые на второе место поставили Йонаса Басанавичюса, главного идеолога национального литовского государства рубежа XIX и XX веков, на третье – авторитарного президента межвоенного периода Антанаса Сметону.
Больше совпадений не было. Например, на четвертое место жители поставили лидера Коммунистической партии Литвы, затем президента Альгирдаса Бразаускаса, а историки видят его только на десятом месте. На четвертое место историки определили участника сопротивления послевоенного периода Йонаса Жямайтиса-Витаутаса, а остальная часть населения назвала его десятым.
Теперь давайте сделаем небольшое отступление от темы. Обращали ли вы внимание на саму формулировку вопроса социологов. Вот ее основное место: "Приглашаем вас выбрать человека столетия; кто из этих личностей внес наибольший вклад в государственность страны?" И список политиков, общественных деятелей, партизан и дипломатов.
Однако почему только они? Разве на титул "человека столетия" не может претендовать ни одно светило нашей культуры, которая является основой государства? Неужели забыли поэтов Майрониса, Юстинаса Марцинкявичюса или таких высокопробных писателей, как Винцас Миколайтис-Путинас? Заслуги этих видных людей перед Литвой, самосознанием нашей нации ничуть не меньше, чем у Адамкуса и Ландсбергиса. Но ведь без самосознания или идеологии не может быть успешной политики.
Таким образом, к сожалению, опрос с самого начала был политизирован, поэтому неизбежно утратил свою ценность. И его авторы, хотели они того или нет, убедили людей в том, что самыми ценными являются политики, а не деятели культуры, не интеллектуалы.
Однако ситуацию исправили сами участники опроса. Как историки, так и простые люди второе место отвели Йонасу Басанавичюсу. После сложения результаты обоих опросов наш патриарх поднялся на первое место. Между тем Басанавичюс не был политиком в обычном понимании этого слова. Во-первых, он – идеолог и глашатай национального возрождения литовской нации, публицист, историк и этнографический исследователь. Идеалист, а не прагматик, как большинство политиков. Люди чувствуют это и признают, так же как это признают профессиональные историки.
Поэтому трудно понять одну вещь: почему историки, в отличие от остальной части населения, первое место отдали Ландсбергису? Ведь даже если организаторы опроса сузили список личностей до 15 и внесли в него почти одних политиков, логика историков остается неясной. Может быть, здесь проявилось простое желание историков угодить самому Ландсбергису и его идейной ученице Дале Грибаускайте?
Даже тому, кто не является профессиональным идеологом, очевидно, что после идеалиста Басанавичюса наибольшее влияние на Литву в период с 1918 по 2018 год оказал политический практик, главный "архитектор" межвоенной Литвы Сметона. Ландсбергис же строил новую Литву с постоянной оглядкой на Сметону, на ту межвоенную Литву, ее политическую культуру и политический менталитет, созданные во время правления Сметоны.
Наряду с обоснованной и строгой критикой в адрес авторитарного Сметоны необходимо признать важность его личности. Без межвоенной Литвы Сметоны с устоявшимся национальным самосознанием у Ландсбергиса не было бы такого четкого ориентира, как теперь его нет у украинцев и отчасти у белорусов. (Именно поэтому украинцы теперь мечутся от разрухи к разрухе, не ясна и перспектива Белоруссии.)
В контексте Европы тех времен, когда вокруг крепчали тоталитарные или авторитарные режимы, правление Сметоны не было самым жестким. В нем сохранилась хотя бы часть гражданских свобод, хоть и ограниченная, но все же возможность создавать общественные организации. Заслуженно критикуя Сметону, мы не можем ретроспективно требовать от него гораздо большего, чем позволяли менталитет и международная обстановка того времени.
Между тем от Ландсбергиса мы можем и обязаны. Хотя этот политик правил в совершенно новые времена национальной демократической весны в Восточной Европе, однако он не очень хотел замечать демократию. Ведь демократия – это не только независимость, не только соблюдение формальных процедур и верховенства закона. Это прежде всего состояние ума. Настоящий демократ не пустится в политические интриги, в противопоставление людей, более того, не будет инициировать такие явления.
В то же время Ландсбергис инициировал. Вспомним, как во внутренней политике он с самого начала делил людей на "патриотов" и "красных", а в международном пространстве он пытался (и пытается до сих пор) столкнуть Запад с Россией. (Последнего явления, то есть международного напряжения, не создавал даже авторитарный Сметона.)
Скажете, что Ландсбергис завоевал для нас независимость? А может, правильнее следовало бы сказать иначе? Как метко в наши дни заметил Регимантас Адомайтис, до времен Горбачева "большинство из нас было конформистами". Таким был и Ландсбергис, который даже получил звание заслуженного деятеля культуры и искусства Литовской ССР. А в 1988 году он просто оказался в нужном месте в нужное время.
Так что очень жаль, что профессиональные историки поддаются новой волне конформизма.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
